| #Сергей_Курёхин | #Happy_Birthday |
16-го июня 1954-го года родился Сергей Курёхин. Сергей был оригинальным композитором и совершенно безумным мистификатором. Его многочисленные остроумные эскапады порою отодвигали в восприятии публики на второй план собственно музыку композитора. И зачастую она, музыка, вынуждена была существовать на фоне ожидания: «а что ещё отмочит этот чудак?» Трудно сказать, зачем это было нужно самому Курёхину. Быть может, раз за разом оживлял старую притчу? «Мудрец говорил много умного - его не слушали. Но едва лишь он принимался щебетать по-птичьи - собиралась толпа». А быть может, он просто развлекался?
Сергея Курёхина больше нет. Постепенно забываются озорные мистификации и чудачества. Музыка - осталась. Серьёзная и одновременно смешная. Экспериментальное шутовство. Забавное джазовое копошение среди холодных конструкций классического минимализма. Шутки Курёхина достанут нас и с того света. Уметь надо. Тоже искусство, знаете ли...
«Главное – работа со звуком. Для меня нет особой разницы, низкое или высокое искусство, нет особой разницы между умением играть и неумением играть, и то, и другое – органично. Как говорила моя знакомая Любка из Беркли: «Неважно, кто сверху, а кто снизу. Главное – кто кого ебёт».
Грег Гудман, которого я тогда очень любил, например, просто сел за рояль и начал по нему хуярить, и не эволюционировал от Гайдна через Бетховена, Вагнера, через Прокофьева и Шостаковича к Штокгаузену. Нет, он просто домысливал огромную шкалу развития, выстраивал целую цепочку развития, школа видна, но на самом деле – никакой школы не было. Нет разницы между высоким и низким, потому что – это совмещённые в едином временном пространстве разные участки эволюции. Эволюций несколько, и в какой-то момент они соединились. «Поп-механика» появилась в тот момент, когда господствовал романтический подход к искусству. Всё воспринималось предельно серьёзно, джазмены безумно любили свой сраный джаз, а рокеры готовы были за рок свой долбанный глотку другому перегрызть. Никакой самоиронии. Сейчас же, в эпоху постмодернизма, всё это стало нормой.
Основной принцип постмодернизма – любить и ненавидеть одновременно. Выбраться из бесконечно голого тела постмодернизма оказывается гораздо труднее, чем войти туда (принцип глубинного вагинизма). Хотя, конечно, для многих и войти в постмодернизм нелегко, ведь для этого нужно признать, что всё, чем ты раньше занимался, - полная хуйня. Поэтому легче всего оказывается уйти в средневековую музыку, барокко или в какую-то ещё более дальнюю область, в какой-то Восток. Это – реакция на невозможность стать постмодернистом по-настоящему. Постмодернистам ещё хуже, поскольку информационный поток достиг такого уровня, что не быть постмодернистом практически невозможно.
Реакция на это такая, например, что среди кинорежиссёров сейчас проявляется невероятное желание создавать предельно простые сентиментальные картины, как в 50-е годы. Но результат выглядит очень жалко – нельзя дважды войти в один поток. Видно их желание выкарабкаться, но также видно, что результат – продукт рефлексии, а не нормальная здоровая потребность делать такие картины. Нужно обладать определённым безумием, чтобы создавать такие вещи. А иначе всё равно видна отстранённость, на всём лежит печать надуманности. Таким путём они пытаются выбраться из постмодернизма. Высокий дух романтики необходим, но то, что они принимают за романтику, - это сентиментализм, а сейчас нужен мощный романтический порыв, достигающий героики. Не находя себя в искусстве, люди выходят в жизнь, берут автомат, как Лимонов, например.
Мощный же романтический порыв требует самопожертвования, на которое способны немногие. Хочется трагической любви, трагической смерти, и как только появится мощный романтический герой – будет указан выход из постмодернизма. Но очень хочется, чтобы этот романтический герой был Нечеловек, немыслимое существо, Охуенное Виртуальное Альтерэго».
(с) Сергей Курёхин
